Влияние дефицита микронутриентов и пищевых привычек на иммунный ответ и кишечный микробиоценоз у больных воспалительными заболеваниями кишечника: обзор


DOI: https://dx.doi.org/10.18565/pharmateca.2019.2.25-30

Г.Р. Бикбавова, М.А. Ливзан, О.Е. Лопатина

Омский государственный медицинский университет, Омск, Россия

В настоящее время предполагается, что воспалительные заболевания кишечника (ВЗК) возникают при воздействии определенных факторов окружающей среды на микрофлору кишечника у генетически предрасположенных к этому лиц. В патогенезе ВЗК играют роль такие механизмы, как повреждение эпителиального барьера слизистой оболочки толстой кишки, изменение метаболизма и вирулентных свойств комменсальных бактерий, соотношения нормальных и патогенных кишечных бактерий, нарушение регуляции иммунологических реакций, а также генетические факторы. Современная динамика жизни неизбежно приводит к нарушению рациона питания, что, по мнению многих исследователей, вызывает изменение микрофлоры кишечника. В обзоре представлены литературные сведения о влиянии компонентов пищи на микрофлору кишечника, рассмотрены симптомы недостатка микронутриентов у больных ВЗК, перечислены рекомендации, которые могут устранить их дефицит.


Для цитирования: Бикбавова Г.Р., Ливзан М.А., Лопатина О.Е. Влияние дефицита микронутриентов и пищевых привычек на иммунный ответ и кишечный микробиоценоз у больных воспалительными заболеваниями кишечника: обзор. Фарматека. 2019;26(2):25–30. DOI: https://dx.doi.org/10.18565/pharmateca.2019.2.25-30 

Введение

На протяжении последних десятилетий воспалительные заболевания кишечника (ВЗК) остаются в центре внимания врачей, поскольку стали распространенными заболеваниями желудочно-кишечного тракта (ЖКТ). Увеличение числа больных ВЗК происходит с изменением образа жизни в современном обществе [1]. Принятие «западных привычек» питания и образа жизни привело к тому, что в Китае, Южной Корее и Австралии в последние годы отмечается значительный рост заболеваемости ВЗК [2]. Интересен факт, что в странах, адаптирующих у себя «западный стиль» питания, включающий высокий уровень потребления насыщенных жиров и сахарозы и бедных клетчаткой продуктов, отмечается рост заболеваемости не только ВЗК, но и сахарным диабетом 2 типа, а также бронхиальной астмой [3]. Появилось четкое понимание того, что пищевой рацион играет важную роль в патогенезе ВЗК, поскольку метаболизм ряда компонентов пищи влияет на эпителиальный барьер и иммунную систему слизистой оболочки ЖКТ.

Влияние пищевых привычек на микрофлору кишечника

Пищевые привычки, по-видимому, помимо прочего, являются модулятором кишечного микробиоценоза. Например, употребление высокобелковой пищи, в т.ч. красного мяса, приводит к увеличенному образованию таких бактериальных метаболитов, как аммиак, индолы, фенолы и сульфиды, которые оказывают токсическое действие на кишечник [4]. Жирная пища изменяет состав микробиоты кишечника путем повышенного образования желчных кислот [5]. В последние годы увеличивается потребление пищевых химических добавок, таких как подсластители, эмульгаторы, загустители, консерванты и пищевые красители. Их влияние на риск возникновения ВЗК требует дальнейшего изучения. «Западный стиль» диеты с низким содержанием пищевых волокон и омега-3 полиненасыщенных жирных кислот, повышенным потреблением пищевых химических веществ, таких как сахарозаменители (сахарин, сукралоза), способствует воспалению и росту патогенных бактерий в кишечнике [6]. Известно, что пищевые волокна метаболизируются кишечными микробами в короткоцепочечные жирные кислоты, которые ингибируют экспрессию провоспалительных цитокинов [6]. Питание с низким содержанием пищевых волокон провоцирует истощение нормального кишечного микробиоциноза. Микробиота кишечника, богатая патогенными и условнопатогенными бактериями, приводит к появлению провоспалительных иммунных клеток, неконтролируемому воспалению и повреждению слизистой оболочки. Идентифицировано более тысячи видов бактерий, живущих в ЖКТ, которые помогают пищеварительному процессу, участвуют в синтезе ряда витаминов. Микробная кишечная композиция – динамичная и сложная экосистема, которая меняется в зависимости от факторов окружающей среды, образа жизни и привычек [7]. Исследования демонстрируют, что микробиота кишечника формируется под влиянием генотипа хозяина, диеты, привычек, предшествовавших инфекций, использования антибиотиков или других лекарств [8]. Взаимодействие между поступающими питательными веществами, микробиотой кишечника и иммунной системой служит важным звеном поддержания гомеостаза. Бактериальная колонизация кишечника формирует как локальный, так и системный иммунный ответ и участвует в модуляции иммунитета.

Роль различных компонентов пищи в кишечном гомеостазе имеет важное значение в сложных эпигенетических, генетических и экологических взаимодействиях, лежащих в основе патогенеза ВЗК. Доказано, что частота нарушений кишечной микрофлоры при ВЗК достигает 66–93% [9]. Большинство исследований указывает на снижение разнообразия микробиоты кишечника при ВЗК, уменьшение числа резидентной флоры, увеличение числа условно-патогенных бактерий и патогенных микроорганизмов. У больных язвенным колитом (ЯК) и болезнью Крона (БК) отмечается уменьшение количества бактерий типов Firmicutes и Bacteroidetes, повышение количества Proteobacteria [10]. По мнению некоторых ученых, снижение разнообразия микроорганизмов у ряда больных ВЗК становится причиной рефрактерности к терапии глюкокортикостероидами [11]. Исследование, проведенное еще в 2010 г., продемонстрировало существенные различия в микробиоте кишечника у детей, живущих в африканских сельских общинах, по сравнению с детьми, живущими в Европе. Кишечная микробиота африканских детей была богатой бактериями типа Bacteroidetes и бедной Firmicutes и Enterobacteria, в то время как результаты, полученные от европейских детей, были противоположными [12]. Авторы связали это с радикально отличающимися диетическими привычками в Европе и Африке. Работа французских ученых демонстрирует, что количество Clostridium leptum и Clostridium coccoides снижается в группе больных ВЗК, доказано, что они способствуют образованию бутирата, что в свою очередь приводит к изменению продукции провоспалительных цитокинов [13]. В работе K. Takeshita et al. выявлено снижение количества Fusicatenibacter saccharivorans у пациентов с активным ЯК в отличие от больных в ремиссии [14]. Исследования адгезии на слизистой оболочке патогенных штаммов Escherichia coli в генезе ЯК спорны. Ряд исследований демонстрирует, что патогенные штаммы E. coli обнаруживаются лишь в небольшом количестве образцов ткани больных ЯК [15]. По мнению других авторов, вирулентные штаммы E. coli участвуют в патогенезе ЯК [16]. Третья точка зрения: не все патогенные штаммы E. coli ассоциированы с ЯК [17]. По данным ряда исследований, известно, что токсин Clostridium difficile связан с обострением ВЗК [18]. Bacteroides vulgatus, входящие в состав микрофлоры толстой кишки здорового человека, при ВЗК обнаруживаются в повышенной концентрации и выделяют ферменты, расщепляющие муцин [19].

Важно обратить внимание и на тот факт, что одного лишь дисбиоза недостаточно, чтобы вызвать ВЗК. В пользу этого говорит то, что лечение пробиотиками не приносит желаемого результата, а диета влияет на гомеостаз кишечника и его иммунную функцию. Таким образом, установление причинно-следственной связи между пищевым рационом и микробиотой имеет большое значение в понимании причин и патогенеза ВЗК.

Дефицит микронутриентов при ВЗК

Дефицит микронутриентов встречается более чем у половины больных ВЗК в связи со сниженным аппетитом, плохой переносимостью ряда продуктов питания, однообразным пищевым рационом, оперативными вмешательствами, синдромом мальабсорбции и приемом лекарственных препаратов.

Микронутриенты – это незаменимые пищевые вещества, необходимые для нормального течения обменных процессов, формирования иммунитета. К микронутриентам относятся витамины и минералы. Последние подразделяются на макро- и микроэлементы в зависимости от концентрации в организме. К макроэлементам относятся водород, углерод, кислород, азот, натрий, магний, калий, кальций, фосфор, сера, хлор; к микроэлементам – железо, цинк, медь, йод, марганец, селен, кобальт, молибден, фтор, хром. Витамины – это органические соединения, которые относятся к незаменимым пищевым веществам и практически не синтезируются в организме человека [20]. В таблице представлены данные о симптомах недостатка ряда микронутриентов, которые наиболее часто выявляются у больных ВЗК, а также перечислены рекомендации по коррекции их дефицита [21, 22].

Витамин B12 и фолиевая кислота необходимы для образования форменных элементов крови, таких как эритроциты и лейкоциты. Кобаламин принимает участие в метаболизме жирных кислот и углеводов; фолиевая кислота – в метаболизме аминокислот. Их недостаток ведет к развитию мегалобластной анемии. Дефицит витамина В12 достоверно чаще встречается при БК, чем при ЯК. Содержание витамина В12 уменьшается у пациентов, которым проведена резекция желудка (фактор продукции) и/или терминального отдела подвздошной кишки (фактор абсорбции). Дефицит фолата у больных ВЗК возникает на фоне приема лекарственных препаратов: метотрексат является антагонистом фолата, а сульфасалазин блокирует его абсорбцию. Источники фолиевой кислоты – зелень и бобовые, как правило, плохо переносятся больными ЯК и БК. Пациентам, регулярно принимающим фолиевую кислоту, следует остерегаться потенциального дефицита витамина В12. Доказано, что недостаточность фолата увеличивает риск колоректального рака у пациентов с ВЗК [23], в связи с чем предлагается проводить скрининг витамина B12 и фолата у всех пациентов с этими заболеваниями. Не вызывает сомнений, что дефицит витамина D – один из факторов, предрасполагающих к аутоиммунным заболеваниям. Полученные данные свидетельствуют о том, что витамин D играет ключевую роль в поддержании баланса между воспалительной реакцией клеток Th1/Th17 и иммуносупрессивным ответом клеток Th2/Treg. Активный метаболит витамина D кальцитриол снижает пролиферацию Т-лимфоцитов Th1 и Th0 путем ингибирования интерлейкинов (ИЛ) -1, -2, -6 и -12, интерферона-γ и фактора некроза опухоли-α, стимулирует деление регуляторных Т-лимфоцитов (T-reg), облегчая синтез ИЛ-10 [24]. Кроме того, доказано, что витамин D влияет на поддержание баланса ацидобактерий. Важно, что дефицит витамина D отмечается при БК даже в период ремиссии и независимо от локализации процесса. Как демонстрируют многочисленные исследования, у больных ВЗК отмечается снижение минеральной плотности костей. К факторам риска дефицита кальция у этой группы пациентов относят синдром мальабсорбции, дефицит витамина D, прием глюкокортикостероидов, плохую переносимость молочных продуктов. Оценка содержания кальция и витамина D необходима для пациентов с ВЗК. Как в поддерживающей терапии, так и в достижении ремиссии при ВЗК крайне важно обеспечить достаточное поступление этих микронутриентов с пищей. Особое значение это приобретает при терапии глюкокортикостероидами. Большая часть витамина D синтезируется под воздействием солнечных лучей. Не стоит забывать, что чрезмерное пребывание на солнце пациентам с аутоиммунными заболеваниями противопоказано. При диагностированных признаках остеопороза может потребоваться лечение бисфосфонатами.

Источником цинка для организма человека служат продукты питания. Способствует всасыванию цинка витамин А, который стимулирует образование в энтероците цинксвязывающего белка, при этом, видимо, играя такую же роль, что и витамин D по отношению к кальцию. В свою очередь цинк необходим для синтеза ретинолсвязывающего белка в печени, обеспечивающего транспорт витамина А в тканях. На фоне воспалительных процессов в кишечнике всасывание цинка уменьшается скорее всего под влиянием ИЛ-1 [25]. Примерно 90% цинка выводится из организма кишечником, однако большая его часть вновь реабсорбируется и лишь небольшая покидает организм с калом (0,4–2,8 мг/сут, при общем его содержании в организме взрослого человека 1,5–2,0 г).

В настоящее время известно более 200 цинксодержащих ферментов, обеспечивающих нормальное течение физиологических процессов. Выявлено, что потери цинка у больных ЯК и БК происходят на фоне диареи (до 15 мг на литр стула) [26]. Большинство исследований показали снижение уровня цинка в сыворотке крови у пациентов с БК, хотя клинических стигм его дефицита не было. Поскольку цинк частично транспортируется альбумином, отмечалась их прямая корреляция в сыворотке крови больных БК [27].

Железодефицитная анемия выявляется при ВЗК в 42%, при БК – в 90% случаев. Ее этиология связана с потерями железа из дефектов ЖКТ, недостаточным питанием, нарушением абсорбции железа [28]. Лечение зависит от степени выраженности анемии. Увеличение уровня гемоглобина на 20 г/л в течение месяца лечения препаратами железа считается приемлемой скоростью прироста. Парентеральные формы препаратов железа следует рассматривать в качестве терапии первой линии для пациентов при БК с клинически активным воспалением, анамнестическими данными о непереносимости пероральных форм, уровнем гемоглобина ниже 100 г/л и у пациентов, которые нуждаются в эритропоэзстимулирующих препаратах [29].

Селен – необходимый компонент ряда основных процессов метаболизма, включая систему антиоксидантной защиты, синтез гормонов щитовидной железы и иммунитет. Кроме того, селен участвует в регуляции активности цитохрома-Р450, гемоксигеназы, ряда других митохондриальных и цитозольных ферментов. В связи с этим дефицит селена имеет значение при многих патологических процессах в организме, воспалительных и деструктивных, в качестве антиканцерогенного фактора [30]. Он поддерживает функцию макрофагов и активирует функции NK-клеток и Т-лимфоцитов. Дефицит селена увеличивает риск ухудшения настроения, что может приводить к депрессии. К сожалению, организм человека поглощает только половину селена из пищи. Его биодоступность увеличивается метионином, аскорбиновой кислотой и витамином Е [31]. Селен в составе различных соединений хорошо всасывается в тонкой кишке (в первую очередь в двенадцатиперстной, в меньшей степени – в тощей и подвздошной) и практически не всасывается в желудке. В среднем селен всасывается из кишечника на 78%, однако в отдельных случаях отмечается индивидуальная низкая интенсивность всасывания, что может лежать в основе дефицита этого микроэлемента. Интересно, что пониженное всасывание селена наблюдается и у жителей регионов с высоким его содержанием в почве. По данным эпидемиологических исследований, в России с использованием показателя содержания в сыворотке крови умеренный селенодефицит – распространенное явление, имеющее место на всем протяжении страны [32]. При общем сравнительно высоком уровне обеспеченности селеном жителей Омской области относительное благополучие выявлено только в южных и центральных районах, в то время как северные районы (Усть-Ишимский, Тарский, Муромцевский) отличались существенным понижением обеспеченности селеном населения [33].

Как демонстрируют исследования, у больных ЯК и БК отмечается недостаток железа, витаминов B12, D и K, фолиевой кислоты, селена, цинка, витаминов B6 и B1 [34]. Недостаточное количество перечисленных микронутриентов отмечается у пациентов с БК чаще, чем с ЯК, и чаще в период активности заболевании. По мнению ряда ученых, снижение обеспеченности микроэлементами влияет как на риск манифестации, так и на степень тяжести и длительность ремиссии ВЗК. Прием лекарственных препаратов в активный период заболевания ухудшает усвоение микронутриентов [35]. Например, глюкокортикостероиды ухудшают абсорбцию кальция, цинка и фосфора, вызывают недостаток витамина D. Длительное парентеральное питание приводит к недостатку многих микронутриентов, но чаще всего витаминов А, D, Е, цинка, меди и селена [36]. В исследовании, проведенном в Корее, у больных ВЗК доказан дефицит витамина D (у 74 из 83 обследованных больных ЯК и БК – 89,2%), цинка (у 39%), селена (у 30,9%). В той же работе исследователи указывают на необходимость выявления зависимости дефицита микронутриентов от активности заболевания, его продолжительности, медикаментозной терапии, локализации, оперативных вмешательств в анамнезе и наконец от пола и возраста больных. Доказано, что дефицит цинка достоверно чаще отмечался у больных ВЗК моложе 40 лет, дефицит селена – у больных ВЗК женского пола и с низким уровнем альбумина в сыворотке. В другом исследовании [37] указывается, что в экспериментальном колите у мышей выявлена обратная корреляция между выраженностью воспаления в кишечнике с уровнем селена в крови. При адекватном поступлении селена тяжесть воспаления уменьшалась.

В исследовании, опубликованном в 2015 г., доказывается, что витамин D влияет как на маркеры воспаления кишечника, так и на его микробиоту, достаточное поступление витамина D у больных ВЗК уменьшает риск рецидива заболевания [38]. В США при ретроспективном анализе историй болезни детей до 18 лет с ВЗК (n=60) выявлено, что ни у одного ребенка не было дефицита витамина В12, в то время как дефицит витамина D обнаружен у 62% пациентов, витамина А – у 16%, витамина Е – у 5% и цинка – у 40%. В контрольной группе дефицит витаминов D, E и цинка имел место у 75, 8 и 19% пациентов соответственно. Эта группа ученых рекомендует оценивать уровень витаминов А и D в дебюте заболевания [39]. Важным аспектом процесса лечения больных ВЗК остается персонализированная диета, предназначенная для компенсации сниженного уровня микронутриентов.

Заключение

На сегодняшний день нет единого индикатора, позволяющего оценивать нутритивный статус пациента с ВЗК. Для этого требуется использование комплекса соматометрических и клинико-лабораторных параметров. Следует проявлять осторожность при интерпретации измерений микронутриентов плазмы в условиях системного воспалительного ответа (например, при высоком уровне С-реактивного белка). По мнению ряда ученых, концентрация различных микронутриентов в крови вряд ли отражает общие резервы организма и может приводить к неправильной клинической интерпретации результатов с последующим ненужным вмешательством. Таким образом, необходимо разработать новые биомаркеры истинных резервов микронутриентов в организме, а оценку потребления и концентрации микронутриентов в пище следует интерпретировать в совокупности с биохимическими показателями.


Литература


1. Kaplan G.G. The global burden of IBD: From 2015 to 2025. Nat Rev. Gastroenterol Hepatol. 2015;12:720–27. Doi: 10.1038/nrgastro.2015.150.

2. Ng S.C. Epidemiology of inflammatory bowel disease: focus on Asia. Best Pract Res Clin Gastroenterol. 2014;28:363–72. Doi: 10.1016/j.bpg.2014.04.003.

3. Statovci D., Aguilera M., MacSharry J., Melgar S. The Impact of Western Diet and Nutrients on the Microbiota and Immune Response at Mucosal Interfaces. Front Immunol. 2017;8:838. Doi: 10.3389/fimmu.2017.00838.

4. Yao C.K., Muir J.G., Gibson P.R. Review article: insights into colonic protein fermentation, its modulation and potential health implications. Aliment Pharmacol Ther. 2016;43:181–96. Doi: 10.1111/apt.13456.

5. Cani P.D., Everard A. Talking microbes: when gut bacteria interact with diet and host organs. Mol Nutr Food Res. 2016;60:58–66. Doi: 10.1002/mnfr.201500406.

6. Galvez J., Rodriguez-Cabezas M.E., Zarzuelo A. Effects of dietary fiber on inflammatory bowel disease. Mol Nutr Food Res. 2005;49:601–8.

7. Clemente J.C., Ursell L.K., Parfrey L.W., Knight R. The impact of the gut microbiota on human health: an integrative view. Cell. 2012;148:1258–70. Doi: 10.1016/j.cell.2012.01.035.

8. Rehman A., Rausch P., Wang J., et al. Geographical patterns of the standing and active human gut microbiome in health and IBD. Gut. 2016;65:238–48. Doi: 10.1136/gutjnl-2014-308341.

9. Халиф И.Л., Лоранская И.Д. Воспалительные заболевания кишечника (неспецифический язвенный колит и болезнь Крона): клиника, диагностика и лечение. М., 2004. 88 с.

10. Gevers D., Kugathasan S., Denson L.A., et al. The treatment-naive microbiome in new-onset Crohn’s disease. Cell Host Microbe. 2014;15:382–92. Doi: 10.1016/j.chom.2014.02.005.

11. Michail S., Durbin M., Turner D., et al. Alterations in the gut microbiome of children with severe ulcerative colitis. Inflamm Bowel Dis. 2012;18:1799–808. Doi: 10.1002/ibd.22860.

12. De Filippo C., Cavalieri D., Di Paola M., et al. Impact of diet in shaping gut microbiota revealed by a comparative study in children from Europe and rural Africa. Proc Natl Acad Sci USA. 2010;107:14691–696. Doi: 10.1073/pnas.1005963107.

13. Bonaz B.L., Bernstein Ch.N. Brain-Gut Interactions in Inflammatory Bowel Disease. Gastroenterology. 2013;144:36–49. Doi: 10.1053/j.gastro.2012.10.003.

14. Takeshita K., Mizuno S., Mikami Y., et al. A Single Species of Clostridium Subcluster XIVa Decreased in Ulcerative Colitis Patients. Inflamm Bowel Dis. 2016;22:2802–10.

15. Kallinowski F., Wassmer A., Hofmann M.A., et al. Prevalence of enteropathogenic bacteria in surgically treated chronic inflammatory bowel disease. Hepatogastroenterology. 1998;45:1552–58.

16. Pilarczyk-Zurek М., Chmielarczyk А. Possible role of Escherichia coli in propagation and perpetuation of chronic inflammation in ulcerative colitis. BMC Gastroenterology. 2013;13:61. Doi: 10.1186/1471-230X-13-61.

17. Schultsz C., Moussa M., van Ketel R., et al. Frequency of pathogenic and enteroadherent Escherichia coli in patients with inflammatory bowel disease and controls. J Clin Pathol. 1997;50:573–79.

18. Rhodes J.M. The role of Escherichia coli in inflammatory bowel disease. Gut. 2007;56(5):610–12.

19. Ruseler-van Embden J.G., van der Helm R., van Lieshout L.M. Degradation of intestinal glycoproteins by Bacteroides vulgatus. FEMS Microbiol Lett. 1989;49(1):37–41.

20. Профилактическая медицина как научно-практическая основа сохранения и укрепле­ния здоровья населения / Под ред. М.А. Поздняковой. Сборник научных трудов. Выпуск 4. Н. Новгород, 2017. C. 33–9.

21. Graham T.O, Kandil H.M. Nutritional factors in inflammatory bowel disease. Gastroenterol Clin N Am. 2002;31:203–18.

22. Han P.D., Burke A., Baldassano N., et al. Nutrition and inflammatory bowel disease. Gastroenerol Clin N Am 1999;28:423–43.

23. Lashner B.A., Provencher K.S., Seidner D.L., et al. The effect of folic acid supplementation on the risk for cancer or dysplasia in ulcerative colitis. Gastroenterology. 1997;112:29–32.

24. Потрохова Е.А., Соботюк Н.В., Бочанцев С.В. Витамин D и аутоиммунные заболевания. Российский вестник перинатологии и педиатрии. 2017;62(1):26–32.

25. Бельмер С.В., Гасилина Т.В. Микроэлементы и микроэлементозы и их значение в детском возрасте. Вопросы современной педиатрии. 2008;7(6):91–6.

26. Jeejeebhoy K.N. Clinical nutrition: 6. Management of nutritional problems of patients with Crohn’s disease. CMAJ. 2002;166:913–18.

27. Naber T.H.J., Van Den Hamer C.J.A., Baadenhuysen H.,Jansen J.B. The value of methods to determine zinc deficiency in patients with Crohn’s disease. Scan J Gastroenterol. 1998;33:514–23.

28. Stein J., Hartmann F., Dignas A. Diagnosis and management of iron deficiency anemia in patients with IBD. Nat Rev Gastroenterol Hepatol. 2010;7(11):599–610. Doi: 10.1038/nrgastro.2010.

29. Dignass A.U., Gasche C., Bettenworth D., et al. European Consensus on the Diagnosis and Management of Iron Deficiency and Anaemia in Inflammatory Bowel Diseases. J Crohn’s Colitis. 2014;9:211–22. Doi: 10.1093/ecco-jcc/jju009.

30. Тутельян В.А., Княжев В.А., Хотимченко С.А. и др. Селен в организме человека. Метаболизм. Антиоксидантные свойства. Роль в канцерогенезе. М., 2002. 201 с.

31. Burr N.E., Hull M.A., Subramanian V. Folic Acid Supple- mentation May Reduce Colorectal Cancer Risk in Patients With Inflammatory Bowel Disease: A Systematic Review and Meta-Analysis. J Clin Gastroenterol. 2017;51(3):247–53. Doi: 10.1097/MCG.0000000000000498.

32. Голубкина Н.А., Синдирева А.В., Зайцев В.Ф. Внутрирегиональная вариабельность селенового статуса населения. Юг России: экология, развитие. 2017;12(1):107–27.

33. Голубкина Н.А., Синдирева А.В., Зайко О.А., Алфтан Г. Селеновый статус Омской области. Сибирский экологический журнал. 2012;3:389–96.

34. Weisshof R., Chermesh I. Micronutrient deficiencies in inflammatory bowel disease. Curr Opin Clin Nutr Metab Care. 2015;18:576–81. Doi: 10.1097/MCO.0000000000000226.

35. Seong-Eun K. Micronutrients Should Be Monitored in the Real Practice for Korean Inflammatory Bowel Disease Patients. Gut Liver. 2017;11(3):317–18. Doi: 10.5009/gnl17135.

36. Hwang C., Ross V., Mahadevan U. Micronutrient deficiencies in inflammatory bowel disease: from A to zinc. Inflamm Bowel Dis. 2012;18:1961–81. Doi: 10.1002/ibd.22906.

37. Barrett C.W., Singh K., Motley A.K., et al. Dietary selenium deficiency exacerbates DSS-induced epithelial injury and AOM/DSS-induced tumorigenesis. PLoS One. 2013;8:e67845. Doi: 10.1371/journal.pone.0067845.

38. Del Pinto R., Pietropaoli D., Chandar A.K., et al. Association between inflammatory bowel disease and vitamin D deficiency: a systematic review and meta-analysis. Inflamm Bowel Dis. 2015;21:2708–17. Doi: 10.1097/MIB.0000000000000546.

39. Alkhouri R.H., Hashmi H., Baker R.D., et al. Vitamin and mineral status in patients with inflammatory bowel disease. J Pediatr Gastroenterol Nutr. 2013;56(1):89–92. Doi: 10.1097/MPG.0b013e31826a105d.


Об авторах / Для корреспонденции


Автор для связи: Г.Р. Бикбавова, к.м.н., доцент кафедры госпитальной терапии, эндокринологии, Омский государственный медицинский университет, Омск, Россия; e-mail: galiya1976@mail.ru; Адрес: 644099, Россия, Омск, ул. Ленина, 12


ORCID/Scopus Author ID:
М.А. Ливзан https://orcid.org/0000-0002-6581-7017; https://www.scopus.com/authid/detail.uri?authorId=24341682600 


Похожие статьи


Бионика Медиа