Современное состояние вопроса профилактики и лечения послеоперационного пареза кишечника в акушерской практике


DOI: https://dx.doi.org/10.18565/pharmateca.2019.6.84-89

В.С. Фомин (1, 2, 3), В.Д. Луценко (2), Т.З. Овешникова (2), М.Н. Фомина (1, 3)

1) Московский государственный медико-стоматологический университет им. А.И. Евдокимова, Москва, Россия; 2) Городская клиническая больница им. В.В. Вересаева, Москва, Россия; 3) Европейский лечебно-диагностический центр «ATE Clinic», Москва, Россия

В работе представлены данные о частоте развития послеоперационных моторно-эвакуаторных нарушений, а также факторы риска подобных нарушений после оперативного родоразрешения путем кесарева сечения. Освещены основные способы пред- и послеоперационной профилактики, нюансы ведения подобных пациенток, а также варианты лекарственной и электрофизиологической стимуляции в лечении дисмоторики в раннем послеоперационном периоде. Частота выполнения кесарева сечения на территории РФ составляет 30–31,2% в год и имеет прирост доли оперативного родоразрешения на 1% в год. Интенсификация оперативной активности в акушерско-гинекологической сфере сопровождается увеличением доли гнойно-воспалительных осложнений, таких как эндометрит, несостоятельность швов на матке, послеоперационный парез, перитонит. При этом динамическая кишечная непроходимость признается одной из ведущих причин пролонгации стационарного этапа лечения и как следствие – роста затрат на курацию подобных пациенток.


Для цитирования: Фомин В.С., Луценко В.Д., Овешникова Т.З., Фомина М.Н. Современное состояние вопроса профилактики и лечения послеоперационного пареза кишечника в акушерской практике. Фарматека. 2019;26(6):84–89. DOI: https://dx.doi.org/10.18565/pharmateca.2019.6.84-89

Актуальность

Рост оперативной активности в мировой и отечественной хирургии закономерно привел к увеличению числа послеоперационных осложнений во многом за счет расширения показаний к операциям, внедрения концепций «ускоренной реабилитации» при использовании малоинвазивных технологий, а также более детального скринингового обследования населения на предмет наличия патологии, требующей радикальной оперативной коррекции [1].

Важно отметить, что увеличение числа операций характерно не только для абдоминальной хирургии и онкологии, но и для акушерско-гинекологической службы, где доля оперативного родоразрешения в последние годы имеет тенденцию к значительному росту за счет беременных с акушерской или экстрагенитальной патологией. Частота выполнения кесарева сечения на территории РФ составляет 30–31,2% (в США – 32,8%) и имеет неуклонный прогрессивный рост за последние десятилетия, что отражается в приросте оперативного родоразрешения на 1% в год [2–4].

Интенсификация оперативной активности в акушерско-гинекологической сфере сопровождается увеличением доли гнойно-воспалительных осложнений, таких как эндометрит, несостоятельность швов на матке, послеоперационный парез, перитонит. При этом динамическая кишечная непроходимость признается одной из ведущих причин пролонгации стационарного этапа лечения в 3–4 раза по сравнению с неосложненным послеоперационным течением [5].

Терминология, риски, причины

Под термином «послеоперационный парез кишечника» (динамическая кишечная непроходимость, послеоперационная мальдигестия, послеоперационная дисфункция кишечника, моторно-эвакуаторные нарушения перистальтики в послеоперационном периоде и т.д.) следует понимать как угнетение пропульсивной способности пищеварительного тракта с нарушением аборальной эвакуации кишечного содержимого. С формальной точки зрения подразумевается невозможность полноценного энтерального питания с ограничением или полным исключением абсорбции нутриентов в сроки до 72–96 часов с момента окончания операции, что характеризуется вариабельным симптомокомплексом от явлений тошноты и рвоты до стойкой динамической кишечной непроходимости, выраженной нутритивной (энтеральной) или полиорганной недостаточности. Имеется мнение, будто моторно-эвакуаторные послеоперационные нарушения пищеварительного тракта являются закономерным следствие интраоперационной хирургической агрессии, что в своих крайних негативных проявлениях существенно увеличивает как летальность, так и затраты на лечение.

Среди факторов риска послеоперационного пареза кишечника следует отметить такие общие факторы, как исходно (до операции) низкий уровень альбумина, рутинное использование опиоидов и опиоидных анальгетиков, наличие в анамнезе операций на органах брюшной полости и малого таза, длительность и характер (экстренный) хирургического вмешательства, объем интраоперационной кровопотери и необходимость гемотрансфузии, а также расширенный объем вмешательства с лимфодиссекцией, мультивисцеральными резекциями и т.д. [1, 6].

Существует концепция оперативной травмы брюшины, богатой рецепторами, что и инициирует микроциркуляторную недостаточность, ишемию кишечной стенки, повышение тонуса симпатической нервной системы с выбросом катехоламинов и поддержанием микроциркуляторных расстройств [1, 7], что позволяет в какой- то мере рассматривать развивающиеся моторно-эвакуаторные осложнения как протективную реакцию в первые несколько суток после «агрессивного» хирургического вмешательства [8]. Схематические варианты патофизиологических поломок представлены на рисунке.

На сегодняшний день можно выделить две основные причины неудовлетворенности результатами разрешения послеоперационных парезов. Первая кроется в широкой доминации традиционного стандартного подхода к выбору лечебных мероприятий без учета патогенетических нюансов [9]. Таким образом, схемы являются общими, рутинными, без учета индивидуальных нюансов пациента, его коморбидного фона, органной патологии и ранее выполненных вмешательств. Вторая более важная причина является следствием старта лечения послеоперационных парезов по факту их развития, в то время как мероприятия по профилактике моторно-эвакуаторных нарушений должны проводиться в раннем послеоперационном периоде до появления клинических признаков дисмоторики или дисфункции кишечника [10, 11].

В реалиях современной России послеоперационные моторно-эвакуаторные осложнения в акушерской практике регистрируются с частотой до 6% от общего числа оперированных пациенток. Среди всех форм динамического послеоперационного илеуса тяжелые формы дисмоторики, зачастую требующие привлечения специалистов хирургического профиля и даже оперативной коррекции, по данным Е.Ю. Упрямовой и соавт. [2], встречаются в 2,5% от всех вмешательств акушерско-гинекологического профиля.

Безусловно можно сколько угодно предлагать новые алгоритмы и схемы терапии пареза кишечника, однако на первом месте видится профилактика последнего, в т.ч. после родоразрешения путем кесарева сечения.

Предоперационный менеджмент и способы профилактики после операции

Однозначного мнения касательно предоперационной подготовки кишечника в настоящее время не существует. По мнению ряда хирургов, подобная рутинная практика видится дискутабельной, а эффективность ее весьма низкая [12]. По мнению P. Bucher et al. [13], при механической подготовке кишечника имеется риск развития несостоятельности анастомозов, что является крайне актуальным для абдоминальной хирургии, а также возрастает процент воспалительных осложнений, что может наблюдаться и в акушерско-гинекологической практике [14].

Одним из направлений предоперационной профилактики динамических моторно-эвакуаторных нарушений у оперированных пациенток является использование пробиотиков, что убедительно доказано в работах S. Bengmark et al. [15]. Справедливости ради стоит признать, что подобная практика не получила должного распространения, что существенным образом ограничивает лечебные протоколы с внедрением предоперационной пробиотикотерапии, особенно при экстренном характере родоразрешения [14].

Вопрос рутинного голодания с вечера накануне операции в последние годы как прямое нарушение принципов «ускоренной реабилитации» претерпел существенные изменения. Доказано, что применение высокоуглеводных энтеральных смесей за несколько часов до вмешательства сокращает время восстановления моторной функции кишечника [16]. Рассчитана экономическая преференция, а также достоверное сокращение длительности госпитализации ввиду снижения риска послеоперационной мальдигестии [14].

В свете протекции послеоперационных моторно-эвакуаторных нарушений, в т.ч. после родоразрешения путем кесарева сечения, важное место следует отводить четкому соблюдению протоколов периоперационного менеджмента. В последние годы доказана эффективность эпидурального обезболивания, что по сравнению с опиоидными анальгетиками в раннем послеоперационном периоде позволяет минимизировать риски моторных нарушений. При этом, по данным мета-анализов, при эпидуральной анестезии отмечается снижение сроков восстановления моторики кишечника до 24 часов против 37 при использовании опиоидных анальгетиков [1, 14].

По мнению зарубежных экспертов, малоинвазивный характер оперативного пособия также способствует сокращению сроков «физиологического» пареза [17], однако применение эндовидеохирургии в родоразрешении невозможно по определению, а значит, и все положительные моменты лапароскопии не экстраполируются на акушерскую практику.

Большинство зарубежных хирургов отрицательно относятся к интубации тонкой кишки, указывая на ее травматичность, частые послеоперационные осложнения, плохую переносимость больными длительного пребывания зонда в носоглотке [18]. Также имеется весьма неутешительная статистика о практически 20% неудач при выполнении интестинального шинирования ввиду технических сложностей, анатомических особенностей и т.д. [19]. При этом вариант подобных манипуляций из надлонного доступа практически невыполним технически или требует расширения доступа, что не выполняется рутинно ввиду отсутствия признаков пареза на момент операции, а лишь по факту развития моторных нарушений в ранние сроки послеоперационного периода.

Даже для абдоминальной хирургии рутинная назогастральная декомпрессия видится весьма дискутабельной, а уж применение ее с целью профилактики динамической кишечной непроходимости после оперативного родоразрешения видится крайне сомнительным и нарушающим life quality рожениц. Согласно целой серии рандомизированных исследований, данный вариант декомпрессии не только не эффективен, но и способствует пролонгации восстановления пропульсивности кишечника после оперативных вмешательств [14]. С другой стороны, преимущество выбора декомпрессии с помощью назогастрального зонда обосновывается законами физики. Раздутая и аперистальтирующая кишка представляет собой полость с газами и жидкостью, что позволяет создать разность давления сообщающихся сосудов и таким образом раздренировать всю цепь пищеварительной трубки [19].

Таким образом, рутинный желудочный зонд в состоянии выполнить практически тотальную декомпрессию тонкой кишки, снизить внутрипросветную гипертензию и создать плацдарм для восстановления перистальтики, однако ее применение ограничивается резким снижением качества жизни оперированных и не может считаться обязательной манипуляцией при кесаревом сечении. Однако в случае развития послеоперационных паретических осложнений назогастральная декомпрессия после абдоминального родоразрешения оправданна при экспозиции шинирования до восстановления моторики в течение не менее суток [2].

Отдельного внимания заслуживает теория «ложного кормления», заключающаяся в употреблении жевательной резинки в раннем послеоперационном периоде. Данная простая и незатейливая методика доказала свою состоятельность при оценке моторики кишечника в послеоперационном периоде у больных с парезом пищеварительного тракта [14, 20]. Вышеприведенный тезис обосновывается целой серией рандомизированных исследований с применением жевательной резинки для восстановления перистальтики кишечника после кесарева сечения, где отмечались сокращение пареза, более раннее отхождение газов и экономическая преференция подобного подхода [21, 22].

Лечение пареза в раннем послеоперационном периоде

К сожалению, профилактика моторно-эвакуаторных нарушений проводится далеко не всем пациенткам, а основной акцент делается на лечении уже наступивших динамических дисфункций кишечника в раннем послеоперационном периоде. Также следует указать на то, что на сегодняшний день общепризнанной и на 100% эффективной схемы лечения послеоперационного динамического илеуса не существует.

Рутинная практика большинства хирургических клиник подразумевает лишь декомпрессию проксимальных отделов пищеварительной трубки и проведение массивной инфузионной терапии для коррекции волемических и электролитных нарушений [23]. Крайне спорным представляется массивная водная нагрузка, приводящая к висцеральныму отеку, согласно закону Ф. Старлинга, что замыкает очередной «порочный» круг, усугубляет тяжесть илеуса и утяжеляет состояние пациента [1, 24].

Большинство исследователей сходятся во мнении о целесообразности рестриктивного режима инфузионной терапии, при этом объем вводимой жидкости не должен превышать 1–1,25 мл/кг/ч [25, 26]. Рекомендовано введение кристаллоидов с обязательным замещением эквивалентным объемом ретроградных потерь по назогастральному зонду или с рвотой, а также коррекция гипоальбуминемии как фактора риска дисмоторики, приводящего к нарастанию отека и растяжению кишечной стенки [25].

Доказана роль электролитного дисбаланса в поддержании дисмоторики, что проиллюстрировано результатами ретроспективных обзоров как одного из факторов риска послеоперационного пареза [27]. По данным ряда работ прослежена прямая корреляционная связь между уровнем послеоперационной гипокалиемии, гипокальциемии и тяжестью динамической кишечной непроходимости, а также связь между гипонатриемией и парезом кишечной стенки [2, 27]. На основании данных литературы рекомендованы регулярный контроль и коррекция вышеприведенных маркеров, при этом коррекция дефицита калия проводится до достижения его концентрации в плазме не менее 4,0 ммоль/л под контролем показателей кислотно-основного состояния крови в динамике [2].

Развитие фармацевтической индустрии привело к активному изучению рынка препаратов, напрямую или косвенно влияющих на моторно-эвакуаторную функцию пищеварительного тракта, что увеличило количество наименований фарм-агентов для коррекции пареза.

Имеются убедительные доказательства влияния клеток APUD-системы (продуцентов серотонина – субстанции Р и мотилина) на возникновение послеоперационного пареза кишечника, т.к. последние участвуют в работе мигрирующего миоэлектрического комплекса кишки, а также определяют перфузию кишечной стенки [1].

Именно подобные теоретические предпосылки указывают на целесообразность и обоснованность применения препаратов серотонинергической группы с целью профилактики и лечения послеоперационного пареза. Согласно данному механизму регуляции, под воздействием серотонина происходит высвобождение ацетилхолина из постганглионарных нервных окончаний в ауэрбаховском межмышечном нервном сплетении и таким образом восстанавливается пропульсивная активность кишечника [28, 29]. Вводимый извне серотонин обладает более высоким сродством к серотониновым рецепторам, благодаря чему он легко вытесняет лиганды и восстанавливает нормальную перистальтику [30].

Имеются работы об эффективности препаратов серотонина в снижении доли тошноты и рвоты после ряда хирургических абдоминальных операций [31], а также при применении комплексной коррекции в качестве одного из компонентов лечебной тактики [32]. В последние годы терапия препаратами серотонинового ряда в аспектах коррекции пареза все чаще освещается в отечественной литературе [8, 30]. Так, подобная схема терапии успешно апробирована в ходе проспективного исследования у 28 родильниц [8]. Авторы убедительно указали на снижение доли послеоперационных моторных нарушений кишечника, а также тяжести течения раннего послеоперационного периода: через 3 часа боль в животе сохранялась лишь в 22% случаев, а тошнота в 3,7%. У абсолютного большинства пациенток исчезли такие симптомы, как вздутие живота, отхождение газов прослежено через 6 часов после введения серотонина-адипината [8].

К сожалению, клинических рекомендаций о целесообразности подобной терапии при послеоперационных парезах после кесарева сечения с высоким уровнем доказательности в доступной литературе в настоящее время не отмечено, что не позволяет рекомендовать повсеместно подобные схемы терапии.

Важным звеном в коррекции динамической кишечной непроходимости являются ингибиторы холинэстеразы (неостигмина метилсульфат). При анализе серий рандоминизированных исследований и малых выборок (case reports) получены убедительные доказательства обоснованности применения неостигмина как безопасного и эффективного агента в коррекции илеуса. Однако терапия подобными препаратами не лишена недостатков, т.к. требует мониторинга побочных эффектов, проявляющихся в виде брадикардии, холинергического криза с параличом дыхательной мускулатуры и т.д. [28, 33, 34].

В работах В. Caliskan et al. [33] при применении неостигмина бромида отмечалось достоверное сокращение времени восстановления перистальтики и сроков отхождения газов по сравнению с группой плацебо: 11,6±11,2 часа против 22,6±12,8 и 21,8±15,6 часа против 36,6±19,1 (p≤0,05). Преимущество неостигмина отмечено и в работе B. Kram et al. [35], при этом время получения первого стула после подкожного введения препарата составило 29,19 часа от начала лечения. Сами исследователи позитивно оценивают действие препарата на восстановление пропульстивности кишечника, однако в трех наблюдениях ввиду резвившегося холинергического криза терапия неостигмином была прекращена, что позволило сформировать относительные противопоказания к применению ингибиторов холинэстеразы у пациентов с аномалиями проводящей системы сердца, AV (атрио-вентрикулярными)-блокадами 2-й и 3-й степеней, бронхиальной астмой, стенокардией, а также после резекции кишечника с первичным анастомозом ввиду риска развития несостоятельности [35].

Важно отметить, что помимо клинических противопоказаний ввиду риска тех или иных побочных эффектов препарата важное ограничение его внедрения для профилактики и лечения послеоперационных послеродовых осложнений вносит категория «С» действия на плод по FDA (Food and Drug Administration).

Долгие годы изучаются варианты профилактики и возможной коррекции послеоперационной динамической кишечной непроходимости с помощью метоклопрамида. Далеко не всегда отмечается преимущество его использования по сравнению с группой плацебо по параметрам отхождения газов, нормализации перистальтических шумов, первого эпизода дефекации [24], но в ряде работ дается положительная оценка применения метоклопрамида в комплексных схемах коррекции илеуса после кесарева сечения [36].

Работы последних лет активно освещают комплексное применение регулятора моторики пищеварительного тракта тримебутина, являющегося полным агонистом всех типов периферических опиоидных (энкефалиновых) рецепторов [37]. К сожалению, этот препарат не только не разрешен в I триместре беременности ввиду тератогенного действия, но и не рекомендован в период лактации вследствие отсутствия достоверных клинических данных, подтверждающих его безопа­сность.

Одной из перспективных и безопасных с точки зрения применения в период лактации видится методика электрофизиологического транскутанного воздействия на пропульсивную активность кишечника [28, 32]. В ряде экспериментальных работ указывается на наличие собственного ритма у каждого отдела пищеварительной трубки, что при совпадении частотных спектров с экзогенной электростимуляцией проявляется эффектом резонанса и, следовательно, усилением электрической и моторной активности какого-то конкретного или всех отделов желудочно-кишечного тракта [38].

В настоящее время подобную резонансную стимуляцию используют спорадически в основном больным в критических состояниях с выраженными нарушениями моторно-эвакуаторной функции кишечника при полной несостоятельности иных методов и средств [39], хотя имеются и единичные описания применения методики для лечения пареза после оперативного родоразрешения [32].

Имеются указания на применение альтернативных методов лечения послеоперационной динамической кишечной непроходимости (например, прием слабительных препаратов), что имеет на сегодняшний день низкий уровень доказательности [24]. Существуют убедительные данные рандомизированного исследования о сокращении сроков отхождения газов и получения первого стула в группе применения масла ромашки после кесарева сечения [40], однако данный вопрос требует более детального изучения и обсуждения.

Заключение

На основании анализа современных вариантов профилактики, стимуляции (фармакологической, электрофизиологической) и иных вариантов терапии динамической кишечной непроходимости после родоразрешения путем кесарева сечения следует указать на крайнюю актуальность и злободневность вышеуказанной проблемы. К сожалению, в доступной нами литературе не отмечено единых взглядов на патогенез и, соответственно, на лечебную тактику и меры профилактики подобных моторно-эвакуаторных нарушений.

На основании вышеизложенного становится очевидной необходимость систематизации многообразия фармакологических агентов, методов неинвазивного воздействия, а также пересмотра рутинных традиционных «приемов» профилактики и лечения послеоперационных парезов в акушерско-гинекологической практике. Подобный системный характер позволит продуктивно подойти к созданию практико-ориентированных алгоритмов, схем и клинических рекомендаций для улучшения результатов лечения пациенток после оперативного родоразрешения.


Литература


1. Евсеев М.А., Фомин В.С., Никитин В.Е. Патогенетические аспекты развития синдрома энтеральной недостаточности в послеоперационном периоде. Анналы хирургии. 2018;23(1):5–13.

2. Щукина Н.А., Буянова С.Н. Гнойно-септические осложнения после гинекологических операций. Медицинский алфавит. 2017;1(3):20–5.

3. Упрямова Е.Ю., Новикова С.В., Цивцивадзе Е.Б.Послеоперационный парез кишечника в акушерско-гинекологической практике. Акушерство и гинекология. 2018;11:159–64.

4. Hamilton B.E., Martin J.A., Ventura S.J. Births: preliminary data for 2012. Natl Vital Stat Rep. 2013;62(3):1–20.

5. Blumenfeld Y.J., El-Sayed Y.Y., Lyell D.J., Nelson L.M.,Butwick A.J. Risk factors for prolonged postpartum length of stay following cesarean delivery. Am J Perinatol. 2015;32(9):825–32.

6. Bragg D., El-Sharkawy A.M., Psaltis E., Maxwell-Armstrong C.A., Lobo D.N. Postoperative ileus. Recent developments in pathophysiology and management. Clin Nutr. 2015;34 (3):367–76.

7. Schwarz N.T., Beer-Stolz D., Simmons R.L., et al. Pathogenesis of paralytic ileus: intestinal manipulation opens a transient pathway between the intestinal lumen and the leukocytic infiltrate of the jejunal muscularis. Ann Surg. 2002;235:1:31–40.

8. Кадырбердиева Ф.З., Каримова Г.Н., Игнатьева А.А., Шмаков Р.Г. К вопросу об этиопатогенезе послеоперационного пареза кишечника. Применение серотонина адипината в акушерской практике. Медицинский оппонент. 2018;1(4):44–50.

9. Chen S.C., Lee C.C., Yen Z.S., et al. Specific oral medications decrease the need for surgery in adhesive partial small-bowel obstruction. Surg. 2006;139(3):312–6.

10. Каминский В.В., Дубов А.М., Ткаченко Р.А. Методы профилактики парезов кишечника в оперативной гинекологии. Таврический медико-биологический вестник. 2011;14(3 часть 2):264–66.

11. Luckey A., Livingston E., Taché Y. Mechanisms and treatment of postoperative ileus. Arch. Surg. 2003;138:206–14.

12. Zmora O., Mahajna A., Bar-Zakai B., et al. Colon and rectal surgery without mechanical bowel preparation: a randomized prospective trial. Ann Surg. 2003;237:363–67.

13. Bucher P., Mermillod B., Morel P., Soravia C.Does mechanical bowel preparation have a role in preventing postoperative complications in elective colorectal surgery? Swiss Med Wkly. 2004;134:69–74.

14. Story S.K., Chamberlain R.S. A Comprehensive Review of Evidence-Based Strategies to Prevent and Treat Postoperative Ileus Dig. Surg. 2009;26:265–27.

15. Bengmark S., Gil A. Bioecological and nutritional control of disease: prebiotics, probiotics, and synbiotics. Nutr Hosp. 2006;21:72–84

16. Fearon K.C., Luff R. The nutritional management of surgical patients: enhanced recovery after surgery. Proc Nutr Soc. 2003;62:807–11

17. Person B., Wexner S.D. The management of postoperative ileus. Curr Probl Surg. 2006;43(1):6–65.

18. Al Sarakbi W., Bentley P.G. Whole gut intubation splinting – last refuge for the surgically desperate? Ann R Coll Surg Engl. 2010;92(6):529–30.

19. Мендель Н.А., Волостников Е.В., Плотников Ю.В.и др. Эффективна ли интубация кишечника при острой кишечной непроходимости? Старые догмы и эволюция взглядов. Вестник хирургии им. И.И. Грекова. 2013;172(4):100–4.

20. Shang H., Yang Y., Tong X., et al. Gum chewing slightly enhances early recovery from postoperative ileus after cesarean section: results of a prospective, randomized, controlled trial. Am J Perinatol. 2010;27(5):387–91.

21. Mohsenzadeh Ledari F., Barat S., Nasiri Amiri F., et al. Effect of gum chewing after cesarean-delivery on return of bowel function. Bosn J Basic Med Sci. 2012;14:19–24.

22. Pereira Gomes Morais E., Riera R., Porfírio G.J.M., et al. Chewing gumfor enhancing early recovery of bowel function after caesarean section. Cochrane Database Syst Rev. 2016;10:CD011562.

23. Cheatham M.L., Chapman W.C., Key S.P., Sawyers J.L. A meta-analysis of selective versus routine nasogastric decompression after elective laparotomy. Ann Surg 1995;221:469–78.

24. Holte K., Kehlet H. Postoperative ileus: progress towards effective management. Drugs. 2002;62:2603–15.

25. Kim Y.S., Choi S.D., Bae D.H. Risk factors for complications in patients undergoing myomectomy at the time of cesarean section. J Obstet Gynecol Res. 2010;36(3):550–54.

26. Hsu Y.Y., Hung H.Y., Chang S.C., Chang Y.J. Early oral intake and gastrointestinal function after cesarean delivery: a systematic review and meta-analysis. Obstet Gynecol. 2013;121(6):1327–34.

27. Vather R., Bissett I.P. Risk factors for the development of prolonged post-operative ileus following elective colorectal surgery. Int J Colorectal Dis. 2013;28(10):1385–91.

28. Соловьев И.А., Колунов А.В. Послеоперационный парез кишечника – проблема абдоминальной хирургии. Вестник Национального медико-хирургического Центра им. Н.И. Пирогова. 2013;8(2):112–18.

29. Mawe G.M., Hoffman J.M. Serotonin signalling in the gut-functions, dysfunction and therapeutic targets. Nat Rev Gastroenterol Hepatol. 2013;10(8):473–86.

30. Шур В.Ю., Самотруева М.А., Мажитова М.В.и др. Серотонин: биологические свойства и перспективы клинического применения. Фундаментальные исследования. 2014;7(3):621–29.

31. Okafor D., Kaye A.D., Kaye R.J., Urman R.D. The role of neurokinin-1 (substance P) antagonists in the prevention of postoperative nausea and vomiting. J Anaesth Clin Pharmacol. 2017;33(4):441–45.

32. Халидов О.Х., Фомин В.С., Гудков А.Н. и др. Случай успешного разрешения динамической кишечной непроходимости методом транскутанной резонансной электростимуляции после экстренного кесарева сечения. Эндоскопическая хирургия. 2018;24(3):51–5.

33. Caliskan E., Turkoz A., Sener M., et al. A prospective randomized double-blind study to determine the effect of thoracic epidural neostigmine on postoperative ileus after abdominal aortic surgery. Anesth Analg. 2008;106(3):959–64.

34. Vogel J.D., Feingold D.L., Stewart D.B., et al. Clinical Practice Guidelines for Colon Volvulus and Acute Colonic Pseudo-Obstruction. Dis Colon Rectum. 2016;59(7):589–600.

35. Kram B., Greenland M., Grant M., et al. Efficacy and Safety of Subcutaneous Neostigmine for Ileus, Acute Colonic Pseudo-obstruction, or Refractory Constipation. Ann Pharmacother. 2018:1;1060028018754302.

36. Agah J., Baghani R., Rakhshani M.H., Rad A. Metoclopramide role in preventing ileus after cesarean, a clinical trial. Eur J Clin Pharmacol. 2015;71(6):657–62.

37. Булгаков С.А., Белоусова Е.Л. Лекарственные средства – лиганды опиатных рецепторов и их применение в гастроэнтерологии. Фарматека. 2011;2:26–31.

38. Яковенко В.Н., Фомин В.С., Бобринская И.Г. Основные направления развития электрогастроэнтерографии и восстановления координации сокращений пищеварительного тракта у больных хирургического профиля. Хирургическая практика. 2017;3:5–11.

39. Бобринская И.Г, Мороз В.В, Яковенко В.Н. и др. Селективная полиграфия и резонансная стимуляция ЖКТ в раннем послеоперационном периоде при перитоните. Общая реаниматология. 2016;12(2):90–9.

40. Khadem E., Shirazi M., Janani L., el. Effect of Topical Chamomile Oil on Postoperative Bowel Activity after Cesarean Section: A Randomized Controlled Trial. J Res Pharm Pract. 2018;7(3):128–35.


Об авторах / Для корреспонденции


Автор для связи: В.С. Фомин, к.м.н., доцент кафедры хирургических болезней и клинической ангиологии, Московский государственный медико-стоматологический университет им. А.И. Евдокимова, Москва, Россия; e-mail: wlfomin83@gmail.com, ORCID: https://orcid.org/0000-0002-1594-4704; Адрес: 127473, Россия, Москва, ул. Делегатская, 20, стр. 1


Похожие статьи


Бионика Медиа